Роман. Д/С. Книга 2. глава 25.часть3. " Колбаски."-"Рыбалка деда Игната."
Глава 25В конце октября, как и предполагал дед Игнат, снег лег основательно, и
сразу ударил мороз. Марфа Васюк боялась, что кормов до весны не
хватит, зерно сдали почти всё, для личного хозяйства ничего не
осталось, селяне вынуждены были пустить под нож всю домашнюю животину:
свиней, уток, гусей и кур, только коз не тронули.
Дед Игнат пригласил немца Ханеса помочь заколоть свинушку. Немец
пришёл не один, с женой и дочкой, и всю организацию работы взял на
себя.
Игнатова старуха недовольно ворчала:
- Сам пришёл и баб приволок, стико мяса за работу дать им придётся.
Ишь, ещё и командует!
- Не ворчи, жинка, свинку по-немецки разделаем, вурцхены делать будем.
- А это, что ж за хрень такая?
- Это же колбаски! Едал их, когда ещё под Новочеркасском жили. Дюже
гарная вкуснотень, скажу тебе, - дед причмокнул с удовольствием, -
пальчики оближешь.
- Эх, муженёк, лишь бы зимой нам лапу не пришлось сосать, как свинушку
по-немецки разделаем.
Шустрые немки поначалу спрашивали у старухи, но та их не понимала, они
сами стали отыскивать на кухне нужные им предметы. Старики внесли
корыто с внутренностями и чашу с кровью.
Лысчиха не удержалась и зашумела:
- А кровь-то зачем в избу притащили? Мы не звери, чтобы кровь пить!
- Ну, не шуми, баба! Цыц! Немус знает, что делает, из крови колбаска
гарная выйдет.
Немецкая дочка быстро справилась со свиной головой и внутренностями,
разрезав всё на мелкие кусочки, и поставила вариться в чану, затем
принялась помогать матери чистить желудок и кишки. Желудок набили
крупой, овощами, слили в него кровь, зашили и тоже сбросили в чан.
Ханес бережно положил на стол завёрнутый в полотенце сверток, в
котором лежала мясорубка и приспособление для начинки колбас.
Предусмотрительный и предприимчивый немец во время срочных сборов на
Волге, положил в узелок продукты, документы и мясорубку. Жена и дочь
ругали его, но старик стоял на своём, никак не мог отказаться от такой
нужной в хозяйстве вещи, и вот она пригодилась.
Сваренное мясо выложили в корыто, посолили, добавили чеснока,
всё тщательно перемешали. Дочка Ханеса закрепила кишку на выходном
отверстия мясорубки, свободный конец кишки завязала, стала
придерживать.
Ханес прокручивал мясо, и вот вышла первая колбаска в две
ладони, её ниткой перехватили, отделили.
Старики Лыско только бегали вокруг, ахали, всплескивали руками.
- Диву даюсь, шутка сказать, невидаль какая! – Лепетала удивлённая старуха.
Когда немцы закончили с колбасой, Ханес выложил оставшийся фарш в
тарелку, залил сурпой из чана, сказал:
- Sulze. In Keller.(Холодец. В подвал.)
Дед Игнат уточнил: - Шо це таке? Холодец?
- Ja, Ja, колодец, sehr ganz schmekt.( Да, да, совсем вкусный.)- Немец
причмокнул губами, показывая, что очень вкусно.
Потом старик -немец перелил всю сурпу из чана в пятилитровый бидон, который
они принесли с собой, положив в него несколько ложек вареного фарша, и
выбрал самый маленький, уже сваренный кружочек колбаски, положил его
отдельно.
Оставшиеся кишки разрезал на двадцатисантиметровые отрезки, с одного
конца перехватил узлом, и все эти кусочки сложил в глиняный горшочек,
попросив горилки. Залил горилку в глиняный горшок и торжественно
вручил старухе, как великую ценность. После немцы стали прощаться и
благодарить хозяина, что оказали им честь, пригласив к себе.
Дед Игнат предложил по стопочке горилки:
- За благое дело выпить надобно.
Но немец наотрез отказался, быстро покинув дом. Прихватил с собой
бидон с сурпой и маленьким кружком колбаски.
- Вот тебе и свинья по-немецки, одна б я с ней неделю возилась, а тут
за вечер управились. Ой, старик, как-то негоже получилось, совестно! С
ним одной сурпой рассчитались, не по-людски это. Ой! Какой стыдно! –
Сокрушалась старуха.
Игнат подошёл к шкафчику, взял горшочек, нюхал, вытаскивал кишки и
снова засовывал обратно и никак не мог взять в толк, для чего немец их
замочил в горилке?
- Никак не пойму, для чего эта хрень? И с чем её истэ, на закуску что
ли? У немуса дознатся требо. – Озадаченно хмыкнул дед.
А хитрый немец всё рассчитал. Его семью приглашали селяне с этого дня
на разделку свиней. Брал за работу, как всегда немного, а на утро
всегда имел холодец и толстый слой смальца, который немцы намазывали
на хлеб и смаковали, нюхали меленькие тоненькие кусочки колбаски,
долго наслаждались ароматом домашней колбасы, вспоминая родное
Поволжье.
Немцы сразу поняли, что люди в Добровольном живут дружной общиной и
держатся друг за дружку. Депортированные приложили все усилия, чтоб
снискать уважение и расположение местных жителей. Всё было бы хорошо,
если б не молодой паренёк Бруно, ставший ложкой дегтя в бочке меда, но
пока никто не ведал об этом зле.
Дед Игнат и Старик Ханес сделались неразлучными друзьями, тем более у
них так много общего, а главное, их связывала охота и рыбалка.
Весь ноябрь и декабрь держались сильные морозы, потом дней пять был
буран, перешедший в метель, и вновь ударили морозы, теперь уже
Рождественские.
Дед Игнат радовался, как маленький ребенок, он же может теперь
порыбачить.
Хоть и трещали морозы под тридцать градусов, долго
оставалась незамёрзшей полынья на Нижинских старицах.
- «Но теперь, наверняка, всё сковало льдом», - полагал старик.
Дед Игнат слазил на
чердак, достал салазки с широкими полозьями и с плетеным коробом из
талы, прикреплённым к салазкам; нашёл приспособленные для рыбалки
коротенькие широкие лыжи, которые он называл снегоступами. Старик
тщательно натёр полозья, проверяя их на скользкость, и остался доволен
снастью.
К вечеру, приготовив всё к рыбалке, Игнат побрёл к Ханесу, с которым
ещё неделю назад договаривался вместе порыбачить, но немцев застал за
вечерней молитвой, к тому же, старик никак не хотел отвлекаться от
моления, но настойчивый дед Игнат не отставал. Немец встал с колен и
вышел во двор.
- Завтра с утречка и пидем рыбачить, я уж готов. - Радостно доложил дед Игнат.
- Morgen kann man nicht. Bei uns sind Weihnachts und Fаsten . Ich kann
nicht Fischfang treiben, - Старик Ханес ушёл в дом.
- Глянь на него! Не могёт завтра, у него, видите ли, рождество и пост.
- передразнил старик друга. - Пост не строгий, рыбу вкушать могём, -
старик передразнивал ещё раз немца, жестикулируя руками, потом почесал
затылок и сердито проворчал, - Вредоносный ты немус. Ханес! Вот не
угощу тебя ухой. Эх, дурень не понимает, какая гарная щука в подледном
лове.
Игнат сердито махнул рукой, пробурчал:
- Обойдусь без вас. Братишка тоже хорош, сидит в конторе цельными
днями, портки протирает. Нет, чтобы мне подсобить.
Негодующий дед побрёл до дому. С утра пораньше управившись по хозяйству, старик
поспешил до рассвета успеть добраться до ближней старицы.
Лыжи легко скользили по снегу, и салазки двигались без усилия, пока не
закончилось село. Сзади нехотя плёлся большой лохматый белый пес. Его
лапы проваливались в снег, и прогулка становилась не в радость. Старик
сделал передышку и пошёл дальше. Вдруг салазки стали тяжёлыми,
обернувшись, дед обнаружил, что в салазках удобно расположился Снежок.
- А ну, шельмец, вылазь из короба! Шо удумал? Ехать ему нравится! Ах, хитрец!
Пёс повернул голову в сторону, сделав вид, будто это его не касается.
Старик хотел его прогнать, но пёс жалобно заскулил.
- Ладно! Нехай будэ по-твоему! Но вертаться пешим будешь.
В метель снег сдуло с водной глади старицы, пришлось лыжи оставить на берегу.
Лед, хотя был скользкий, но дед в валенках до середины легко дошёл. Лунку
не пришлось долго долбить, толщина льда всего в два черпака.
Расчистив место, старик уселся на ноги, под коленки подсунув тулуп,
убрал черепком льдинки из лунки, стал в неё сыпать запаренную рожь,
затем на крючок нанизал маленькую, засушенную ещё с лета, плотву,
проверил грузило, и потихоньку, как бы играя, погружал леску в воду.
(рисунок № 9)
Щука не заставила себя долго ждать, в лунке мелькнули её плавник.
Старик весь напрягся в ожидании, глаза блестели, сердцебиение
участилось, ему даже сделалось жарко. Бородка, брови и усы покрылись
капельками льда, тулуп и шапка - инеем, и он уже походил на снежного
гномика. И вот он! Тот самый счастливый момент для рыбака!
Леска дернулась слегка несколько раз, а потом натянулась и резко забилась.
Рыбак медленно наматывал леску на древку. У старика даже дыхание
перехватило, приподнялся на колени, лицо сияло от счастья, - в лунке
показалась зубастая пасть щуки, потом и сама щука, в локоть длины.
Она запрыгала на льду, старик огрел её черпаком по голове, отцепив крючок
вместе с рыбкой-приманкой.
Дед Игнат, увлечённый клёвом, ни на что не обращал внимания, а пёс
давно что-то хотел ему объяснить. Хватал его, то за тулуп, ато за рукав
и всячески пытался помешать, заставляя хозяина, обратить на себя
внимание.
Обычно пёс всегда со стороны наблюдал за рыбалкой и при каждой
пойманной рыбке весело лаял, но сегодня, будто бес вселился, старик
даже осерчал на Снежка:
- Ах ты, блошливый пёс, пиди прочь отсель, не мешай. - Крикнул Снежку,
забыв об осторожности.
Умный пёс молча повернулся и быстро побежал в село. Дед усмехнулся,
посмотрев вслед псу, крикнул:
- Ишь, обиделся. Беги, беги, бездельник, проку всё равно от тебя нема.
Время летело быстро, когда старик вытаскивал из лунки шестую щуку,
огрев её черпакам, поднял голову и замер. В метрах двадцати от него
стояло три волка. Злобные хищники скалились, уши и шерсть стояли
дыбом, голодные глаза блестели, взгляд прикован к рыбе, готовились к
прыжку.
Старик не отдавая себе отчета, зачем, ударил с силой
черпаком по ломику. Звон железа эхом полетел по степи. Шерсть на
волках опустилась, дед ещё раз ударил по железу. Волки съёжились, звон
железа их раздражал. Старик заговорил неожиданно вслух.
- Господи, за какие ж грехи ты мне такую лютую смерть уготовил, в чём
же я провинился? - и вдруг он протяжно запел на всю степь.
- Господи, прости и сохрани нечестивого раба твоего, Игнатия. Заступник мой, еси
и Прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него. Яко Той избавит тя от сети
ловчи.
Старик машинально в такт барабанил черпаком по ломику.
Волки сели, подняв головы вверх, завыли, при каждом ударе о ломик, их
уши нервно дергались.
- Господи, вот моё спасение, – обрадовался старик, на мгновение, замолчав.
Волки вновь приняли стойку, готовясь к прыжку. Леска зацепилась за
рукав тулупа. Поймав древку, он запустил её вместе с щукой волкам.
Щуку уже прихватил слегка мороз, упав на лед, она пролетела пару
метров, волки накинулись на неё. Тем временем дед закинул им ещё пару
щук. Схватив за веревку салазки, черпак с ломиком, направился к берегу.
Надев лыжи, он сделал несколько шагов. Одному волку крючок зацепился
за что-то в пасти, он метался, жалобно скулил, другие два замешкались,
но как бы, спохватившись, ринулись вдогонку за рыбаком, ледяное
крошево мешало, звери скользили.
Дед Игнат остановился и опять забил о ломик черпаком, запев громко
псалом покаянный:
- Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей, и по множеству щедрот
Твоих очисти беззаконие моё. Наипаче омый мя от греха моего очисти мя.
Волки дошли за ним до берега и вдруг повернули назад. Старик,
недоумевая, продолжал петь и греметь, и вдруг он расслышал со стороны
села лай своры собак под предводительством Снежка, который переполошил
всех собак и людей в селе. Присмотревшись, Игнат увидел лошадь с
повозкой, в которой стояли немец Ханес и брат Фрол.
Дед Игнат упал на колени и перекрестился, сделав земной поклон, сказал:
- Господи, Всемогущий и Всемилостивый, благодарю тебя! Недостойный раб
я твой и заблудшая овца. Прости меня, грешного, согрешившего от
лукавого, более пекшегося о брюхе своём, а не о душе. Худой я
наставник паствы своей, прости и помилуй меня.
После удачного спасения дед Игнат исправно по субботам вел службу,
собирая у себя дома желающих помолиться, а сам каждый день отстаивал
вечернюю и заутреннюю, молясь за воинов на фронте за живых и убиенных.
Глава 25
В конце октября, как и предполагал дед Игнат, снег лег основательно, и
сразу ударил мороз. Марфа Васюк боялась, что кормов до весны не
хватит, зерно сдали почти всё, для личного хозяйства ничего не
осталось, селяне вынуждены были пустить под нож всю домашнюю животину:
свиней, уток, гусей и кур, только коз не тронули.
Дед Игнат пригласил немца Ханеса помочь заколоть свинушку. Немец
пришёл не один, с женой и дочкой, и всю организацию работы взял на
себя.
Игнатова старуха недовольно ворчала:
- Сам пришёл и баб приволок, стико мяса за работу дать им придётся.
Ишь, ещё и командует!
- Не ворчи, жинка, свинку по-немецки разделаем, вурцхены делать будем.
- А это, что ж за хрень такая?
- Это же колбаски! Едал их, когда ещё под Новочеркасском жили. Дюже
гарная вкуснотень, скажу тебе, - дед причмокнул с удовольствием, -
пальчики оближешь.
- Эх, муженёк, лишь бы зимой нам лапу не пришлось сосать, как свинушку
по-немецки разделаем.
Шустрые немки поначалу спрашивали у старухи, но та их не понимала, они
сами стали отыскивать на кухне нужные им предметы. Старики внесли
корыто с внутренностями и чашу с кровью.
Лысчиха не удержалась и зашумела:
- А кровь-то зачем в избу притащили? Мы не звери, чтобы кровь пить!
- Ну, не шуми, баба! Цыц! Немус знает, что делает, из крови колбаска
гарная выйдет.
Немецкая дочка быстро справилась со свиной головой и внутренностями,
разрезав всё на мелкие кусочки, и поставила вариться в чану, затем
принялась помогать матери чистить желудок и кишки. Желудок набили
крупой, овощами, слили в него кровь, зашили и тоже сбросили в чан.
Ханес бережно положил на стол завёрнутый в полотенце сверток, в
котором лежала мясорубка и приспособление для начинки колбас.
Предусмотрительный и предприимчивый немец во время срочных сборов на
Волге, положил в узелок продукты, документы и мясорубку. Жена и дочь
ругали его, но старик стоял на своём, никак не мог отказаться от такой
нужной в хозяйстве вещи, и вот она пригодилась.
Сваренное мясо выложили в корыто, посолили, добавили чеснока,
всё тщательно перемешали. Дочка Ханеса закрепила кишку на выходном
отверстия мясорубки, свободный конец кишки завязала, стала
придерживать.
Ханес прокручивал мясо, и вот вышла первая колбаска в две
ладони, её ниткой перехватили, отделили.
Старики Лыско только бегали вокруг, ахали, всплескивали руками.
- Диву даюсь, шутка сказать, невидаль какая! – Лепетала удивлённая старуха.
Когда немцы закончили с колбасой, Ханес выложил оставшийся фарш в
тарелку, залил сурпой из чана, сказал:
- Sulze. In Keller.(Холодец. В подвал.)
Дед Игнат уточнил: - Шо це таке? Холодец?
- Ja, Ja, колодец, sehr ganz schmekt.( Да, да, совсем вкусный.)- Немец
причмокнул губами, показывая, что очень вкусно.
Потом старик -немец перелил всю сурпу из чана в пятилитровый бидон, который
они принесли с собой, положив в него несколько ложек вареного фарша, и
выбрал самый маленький, уже сваренный кружочек колбаски, положил его
отдельно.
Оставшиеся кишки разрезал на двадцатисантиметровые отрезки, с одного
конца перехватил узлом, и все эти кусочки сложил в глиняный горшочек,
попросив горилки. Залил горилку в глиняный горшок и торжественно
вручил старухе, как великую ценность. После немцы стали прощаться и
благодарить хозяина, что оказали им честь, пригласив к себе.
Дед Игнат предложил по стопочке горилки:
- За благое дело выпить надобно.
Но немец наотрез отказался, быстро покинув дом. Прихватил с собой
бидон с сурпой и маленьким кружком колбаски.
- Вот тебе и свинья по-немецки, одна б я с ней неделю возилась, а тут
за вечер управились. Ой, старик, как-то негоже получилось, совестно! С
ним одной сурпой рассчитались, не по-людски это. Ой! Какой стыдно! –
Сокрушалась старуха.
Игнат подошёл к шкафчику, взял горшочек, нюхал, вытаскивал кишки и
снова засовывал обратно и никак не мог взять в толк, для чего немец их
замочил в горилке?
- Никак не пойму, для чего эта хрень? И с чем её истэ, на закуску что
ли? У немуса дознатся требо. – Озадаченно хмыкнул дед.
А хитрый немец всё рассчитал. Его семью приглашали селяне с этого дня
на разделку свиней. Брал за работу, как всегда немного, а на утро
всегда имел холодец и толстый слой смальца, который немцы намазывали
на хлеб и смаковали, нюхали меленькие тоненькие кусочки колбаски,
долго наслаждались ароматом домашней колбасы, вспоминая родное
Поволжье.
Немцы сразу поняли, что люди в Добровольном живут дружной общиной и
держатся друг за дружку. Депортированные приложили все усилия, чтоб
снискать уважение и расположение местных жителей. Всё было бы хорошо,
если б не молодой паренёк Бруно, ставший ложкой дегтя в бочке меда, но
пока никто не ведал об этом зле.
Дед Игнат и Старик Ханес сделались неразлучными друзьями, тем более у
них так много общего, а главное, их связывала охота и рыбалка.
Весь ноябрь и декабрь держались сильные морозы, потом дней пять был
буран, перешедший в метель, и вновь ударили морозы, теперь уже
Рождественские.
Дед Игнат радовался, как маленький ребенок, он же может теперь
порыбачить.
Хоть и трещали морозы под тридцать градусов, долго
оставалась незамёрзшей полынья на Нижинских старицах.
- «Но теперь, наверняка, всё сковало льдом», - полагал старик.
Дед Игнат слазил на
чердак, достал салазки с широкими полозьями и с плетеным коробом из
талы, прикреплённым к салазкам; нашёл приспособленные для рыбалки
коротенькие широкие лыжи, которые он называл снегоступами. Старик
тщательно натёр полозья, проверяя их на скользкость, и остался доволен
снастью.
К вечеру, приготовив всё к рыбалке, Игнат побрёл к Ханесу, с которым
ещё неделю назад договаривался вместе порыбачить, но немцев застал за
вечерней молитвой, к тому же, старик никак не хотел отвлекаться от
моления, но настойчивый дед Игнат не отставал. Немец встал с колен и
вышел во двор.
- Завтра с утречка и пидем рыбачить, я уж готов. - Радостно доложил дед Игнат.
- Morgen kann man nicht. Bei uns sind Weihnachts und Fаsten . Ich kann
nicht Fischfang treiben, - Старик Ханес ушёл в дом.
- Глянь на него! Не могёт завтра, у него, видите ли, рождество и пост.
- передразнил старик друга. - Пост не строгий, рыбу вкушать могём, -
старик передразнивал ещё раз немца, жестикулируя руками, потом почесал
затылок и сердито проворчал, - Вредоносный ты немус. Ханес! Вот не
угощу тебя ухой. Эх, дурень не понимает, какая гарная щука в подледном
лове.
Игнат сердито махнул рукой, пробурчал:
- Обойдусь без вас. Братишка тоже хорош, сидит в конторе цельными
днями, портки протирает. Нет, чтобы мне подсобить.
Негодующий дед побрёл до дому. С утра пораньше управившись по хозяйству, старик
поспешил до рассвета успеть добраться до ближней старицы.
Лыжи легко скользили по снегу, и салазки двигались без усилия, пока не
закончилось село. Сзади нехотя плёлся большой лохматый белый пес. Его
лапы проваливались в снег, и прогулка становилась не в радость. Старик
сделал передышку и пошёл дальше. Вдруг салазки стали тяжёлыми,
обернувшись, дед обнаружил, что в салазках удобно расположился Снежок.
- А ну, шельмец, вылазь из короба! Шо удумал? Ехать ему нравится! Ах, хитрец!
Пёс повернул голову в сторону, сделав вид, будто это его не касается.
Старик хотел его прогнать, но пёс жалобно заскулил.
- Ладно! Нехай будэ по-твоему! Но вертаться пешим будешь.
В метель снег сдуло с водной глади старицы, пришлось лыжи оставить на берегу.
Лед, хотя был скользкий, но дед в валенках до середины легко дошёл. Лунку
не пришлось долго долбить, толщина льда всего в два черпака.
Расчистив место, старик уселся на ноги, под коленки подсунув тулуп,
убрал черепком льдинки из лунки, стал в неё сыпать запаренную рожь,
затем на крючок нанизал маленькую, засушенную ещё с лета, плотву,
проверил грузило, и потихоньку, как бы играя, погружал леску в воду.
(рисунок № 9)
Щука не заставила себя долго ждать, в лунке мелькнули её плавник.
Старик весь напрягся в ожидании, глаза блестели, сердцебиение
участилось, ему даже сделалось жарко. Бородка, брови и усы покрылись
капельками льда, тулуп и шапка - инеем, и он уже походил на снежного
гномика. И вот он! Тот самый счастливый момент для рыбака!
Леска дернулась слегка несколько раз, а потом натянулась и резко забилась.
Рыбак медленно наматывал леску на древку. У старика даже дыхание
перехватило, приподнялся на колени, лицо сияло от счастья, - в лунке
показалась зубастая пасть щуки, потом и сама щука, в локоть длины.
Она запрыгала на льду, старик огрел её черпаком по голове, отцепив крючок
вместе с рыбкой-приманкой.
Дед Игнат, увлечённый клёвом, ни на что не обращал внимания, а пёс
давно что-то хотел ему объяснить. Хватал его, то за тулуп, ато за рукав
и всячески пытался помешать, заставляя хозяина, обратить на себя
внимание.
Обычно пёс всегда со стороны наблюдал за рыбалкой и при каждой
пойманной рыбке весело лаял, но сегодня, будто бес вселился, старик
даже осерчал на Снежка:
- Ах ты, блошливый пёс, пиди прочь отсель, не мешай. - Крикнул Снежку,
забыв об осторожности.
Умный пёс молча повернулся и быстро побежал в село. Дед усмехнулся,
посмотрев вслед псу, крикнул:
- Ишь, обиделся. Беги, беги, бездельник, проку всё равно от тебя нема.
Время летело быстро, когда старик вытаскивал из лунки шестую щуку,
огрев её черпакам, поднял голову и замер. В метрах двадцати от него
стояло три волка. Злобные хищники скалились, уши и шерсть стояли
дыбом, голодные глаза блестели, взгляд прикован к рыбе, готовились к
прыжку.
Старик не отдавая себе отчета, зачем, ударил с силой
черпаком по ломику. Звон железа эхом полетел по степи. Шерсть на
волках опустилась, дед ещё раз ударил по железу. Волки съёжились, звон
железа их раздражал. Старик заговорил неожиданно вслух.
- Господи, за какие ж грехи ты мне такую лютую смерть уготовил, в чём
же я провинился? - и вдруг он протяжно запел на всю степь.
- Господи, прости и сохрани нечестивого раба твоего, Игнатия. Заступник мой, еси
и Прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него. Яко Той избавит тя от сети
ловчи.
Старик машинально в такт барабанил черпаком по ломику.
Волки сели, подняв головы вверх, завыли, при каждом ударе о ломик, их
уши нервно дергались.
- Господи, вот моё спасение, – обрадовался старик, на мгновение, замолчав.
Волки вновь приняли стойку, готовясь к прыжку. Леска зацепилась за
рукав тулупа. Поймав древку, он запустил её вместе с щукой волкам.
Щуку уже прихватил слегка мороз, упав на лед, она пролетела пару
метров, волки накинулись на неё. Тем временем дед закинул им ещё пару
щук. Схватив за веревку салазки, черпак с ломиком, направился к берегу.
Надев лыжи, он сделал несколько шагов. Одному волку крючок зацепился
за что-то в пасти, он метался, жалобно скулил, другие два замешкались,
но как бы, спохватившись, ринулись вдогонку за рыбаком, ледяное
крошево мешало, звери скользили.
Дед Игнат остановился и опять забил о ломик черпаком, запев громко
псалом покаянный:
- Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей, и по множеству щедрот
Твоих очисти беззаконие моё. Наипаче омый мя от греха моего очисти мя.
Волки дошли за ним до берега и вдруг повернули назад. Старик,
недоумевая, продолжал петь и греметь, и вдруг он расслышал со стороны
села лай своры собак под предводительством Снежка, который переполошил
всех собак и людей в селе. Присмотревшись, Игнат увидел лошадь с
повозкой, в которой стояли немец Ханес и брат Фрол.
Дед Игнат упал на колени и перекрестился, сделав земной поклон, сказал:
- Господи, Всемогущий и Всемилостивый, благодарю тебя! Недостойный раб
я твой и заблудшая овца. Прости меня, грешного, согрешившего от
лукавого, более пекшегося о брюхе своём, а не о душе. Худой я
наставник паствы своей, прости и помилуй меня.
После удачного спасения дед Игнат исправно по субботам вел службу,
собирая у себя дома желающих помолиться, а сам каждый день отстаивал
вечернюю и заутреннюю, молясь за воинов на фронте за живых и убиенных.
http://proza.ru/2020/12/06/1530
Комментарии
Отправить комментарий